Время умирать. Рязань, год 1237 [СИ] - Николай Александрович Баранов

душа, только улегся — сразу засопел. Вскоре угомонились и юнцы за стенкой. Ратислав еще ворочался и после этого какое-то время. Но, наконец, усталость взяла свое — уснул и он.

Проснулись поздно — сквозь забранное слюдой оконце (богат, все ж был купчина!) в ратьшину каморку сочился неяркий свет начинающегося серого зимнего дня. Первуша, как обычно, встал раньше и уже подсуетился с завтраком. Поснедали и сразу двинулись к напольной стене города. Ехали верхом. К утру погода не улучшилась. По небу ползли низкие свинцовые облака, сыпавшие на город и окрестности жесткую снежную крупу. Подхваченная ветром, она больно секла лицо.

Добрались до стены. Опять до Исадских ворот. Поднялись на стену, глянули наружу. Ратислав был неприятно поражен, насколько много успели сделать невольники за остаток ночи и утро. Изгородь была полностью готова. Никаких незаделанных прорех. Сейчас хашар был занят сооружением плоских земляных насыпей сразу за частоколом.

— Что это они делают такое? — мрачно поинтересовался Ратьша у стоящего рядом Гунчука.

— Будут на них пороки ставить, — не сразу отозвался хан. — Место им нужно совсем ровное, да и камни дальше лететь будут, если поставить пороки повыше.

— Их что ли вон там чуть подалее собирают?

— Их, — кивнул Гунчак. — Железные приспособы и прочее монголы с собой в обозе возят, а деревянные делают на месте.

— А вон и камни везут, — указал, протянув руку, княжич Андрей.

И в самом деле с левого дальнего конца татарского стана двигалась вереница больших повозок со сплошными деревянными колесами выше человеческого роста. В них виднелись припорошенные снегом большие глыбы ломанного белого камня. Часть повозок уже добралась до возводимых насыпей. Их облепили невольники, сгружающие камни на снег.

— Долго они собирать пороки будут?

— К вечеру управятся, — подумав, сказал Гунчак. — Но потом еще их устанавливать, ровнять, отлаживать. Это не быстро. Наверное, всю ночь провозятся. Так что обстрел начнут скорее всего утром, как развиднеется.

— Понятно… — почесал бороду Ратислав. — И сильно бьют? Пороки эти.

— Сильно. Видишь, камешки какие разгружают. По четыре-шесть человек с каждым возятся.

— Да. Пудов на семь, если не на восемь каждый, — согласился Ратьша. — И что, добросят пороки такие махины до стены?

— Добросят, — кивнул половец. — А надо будет, и через стену перебросят.

— А это к чему?

— Ну, камни-то за стену и впрямь кидать вряд ли будут — что за радость им порушить дом другой в городе. А вот зажигательные снаряды могут. Что б пожары вызвать, народ от стены для тушения отвлечь.

И так не слишком веселый Ратислав помрачнел еще больше. Помолчав, спросил хана:

— И как против них бороться? Против пороков этих.

Гунчак снял с головы шлем вместе с подшлемником, почесал ежик давно не бритых с изрядной проседью волос на макушке. Ветер бросил ему в лицо горсть жесткой крупы из ближней бойницы. Припорошил волосы. Он торопливо нахлобучил шлем, поежился, ответил:

— Хорошо помогают пороки, установленные на стенах. Только у вас таких нет. Затинные самострелы до них, конечно, добьют, но кидани, что управляются с пороками закроются передвижными деревянными щитами и большого толку от самострелов не будет. — Гунчак помолчал. Продолжил. — Остается вылазка. Добраться до пороков, посечь их, пожечь. Но это сложно и принесет много потерь — придется под обстрелом прорываться через свои же надолбы, татарский частокол…

Ратислав представил такую вылазку. Когда татары будут их ждать. Пусть даже это будет и ночью. Поежился в свою очередь. Как только что Гунчак от холода. Постояли еще немного, посмотрели на татарский стан, кишащий людьми, точно растревоженный муравейник, звучащий людскими голосами, ревом животных, скрипом тележных колес.

Потом глубоко задумавшийся Ратьша повернулся и двинулся вправо по стене. Княжич, половецкий хан и меченоши последовали за ним. Воевода степной стражи шел по стене, время от времени, поглядывая наружу. Часто стоящие стражники при его появлении легонько кланялись. Ратислав кивал в ответ.

Подготовка к обстрелу города шла на протяжении всей напольной части крепостной стены. Ратьша прикинул количество готовящихся насыпей для метательных устройств. Получалось поболее двух десятков. Так дошли до Ряжских ворот. И здесь происходило все то же самое — плотный частокол для прикрытия вражеских стрельцов и невольники, трудящиеся над насыпями для пороков.

Осажденные тоже готовились к обороне. На стены несли связки стрел для луков и затинных самострелов, складывали в горки камни для сбрасывания на головы врагов и ломания осадных лестниц, налаживали блоки и канаты для подъема на стены ведер с кипятком и расплавленной смолой, котлы с тем и другим уже грелись на крышах осадных клетей, прикрытых от огня дерном. Боевой запас на стены подтаскивали смерды-беженцы из окрестных сел и деревень, с котлами возились их дочери и жены. Воинов на стенах пока было немного — признаков подготовки штурма не заметно, так чего их зря томить-морозить, пусть сидят в тепле, берегут силы для боя.

Постояли на боевой площадке башни Ряжских ворот, посмотрели на суету под стенами. Снова спустились в боевой ход, дошли до места, где стена поворачивала вправо в сторону Оки. Внизу под стеной тянулась узкая полоса дворов Южного Предградия. За строениями раскинулась длинная глубокая ложбина Черного оврага. Правда, сейчас он никак не соответствовал этому своему названию, белея заснеженными склонами. В Предградии тоже царила суета: невольники разбирали избы и дворовые постройки для нужд вражьего войска. Многие из осадной толпы трудились у самой подошвы крепостного вала. Тут же вдоль вала было накидано несколько десятков трупов, утыканных стрелами — тех, кто пытался бежать, пытаясь взобраться на вал и стену. Веревки со стены продолжали свисать, но на них уже никто из невольников не обращал внимания. Видимо трупы тех, кто пытался по ним взобраться, отбивали охоту испытывать удачу.

Ратислав поискал взглядом татар, присматривающих за пленниками и упражнявшихся в стрельбе по ним. Нашел. Те рассыпались на дальнем от стены краю Предградия у самого обрыва Черного оврага. Пешие. Прикрываясь за заборами и строениями, они вели вялую перестрелку с рязанскими воинами на стене, не забывая угрожающе покрикивать на работников хашара. Тех же, судя по всему, охватило тупое безразличие обреченных. Работали и даже двигались они с трудом — сказались тяжелый вчерашний день и нынешняя бессонная ночь на крепком морозе, почти без еды и обогрева.

На противоположном склоне Черного оврага уже возвышался частокол, но насыпей для пороков не делали. Понятно — место для штурма не слишком удобное. Лучше приступать к городу с напольной стороны, пусть даже там и валы, и стены гораздо более мощные.

Двинулись дальше. Скоро стена пошла вниз, следуя понижению местности и отступая подальше